"Mens sana in Quisisana"
Вряд ли кто станет утверждать, что ночная жизнь Петербурга, а значит и жизнь его ресторанов, всегда похожа на розовый сон. Более того, то, что сейчас в принципе делается подспудно или для чего созданы специальные заведения типа ночных клубов, свободно реализовывалось в начале века. То, о чем так проникновенно сказал С. Есенин, но в более "приниженной" форме можно было увидеть между 12 и 3 часами ночи в ресторане "Квисисана". Переделав старую пословицу "В здоровом теле здоровый дух" (Mens sana in corpore sano) в "Mens sana in Quisisana", остроумные петербуржцы были не прочь провести там часок другой. При этом сам ресторан вызывал много нареканий в тогдашней прессе.Дух там точно был, но явно винный. Ресторан (хотя он более походил на кабак), находился, как ни парадоксально, недалеко от "Палкина", на углу Невского и Троицкой (ныне Рубенштейна) 43. Первоначальное соседство с рестораном "Палкинъ" не подлежит сомнению. Петербургская ресторанная жизнь состояла не только из респектабельных и достаточно дорогих ресторанов. Свойство ресторанов, уже отмеченное ранее, состояло в их подчеркнутом демократизме и стремлении удовлетворить разные вкусы. Думается, было бы несправедливо замалчивать о таком ресторане как "Квисисана", который служил пристанищем и преступникам всех мастей, и литераторам (в частности, здесь нередко бывал Ю. Анненков и А.М. Ремизов).
Этот ресторан возник, по-видимому, где-то в середине 90-х гг. XIX века. И с уверенностью можно сказать, что его владелец знал секрет успеха, раз смог удержаться на плаву в течение многих лет. Владельцем ресторана был некто Э.Я. Бернэ. Не исключено, что скандальный ореол, наряду с дешевой кухней, обеспечил популярность этому заведению.
Писатель Ю. Аненнков оставил нам, правда, фрагментарное описание своего посещения "Квисисаны". Там он засиживался с другим известным и также эмигрировавшим писателем Алексеем Ремизовым, который уже тогда пользовался большой популярностью. Ремизов жил на Троицкой улице, которая "впадала" в Невский. На одном углу улицы находилась кондитерская Филиппова, а на другом - ресторан-бар "Квисисана". "Я тогда не говорил по-итальянски и никогда не задумывался о том, что значит это название". Тайну этого странного названия для Ю. Анненкова раскрыл А. Ремизов. Однажды он пригласил его в то место, где "так оздоровляют". На недоуменный взгляд Ю. Анненкова А. Ремизов воскликнул: "Да это же qui si sana!". Впоследствии Ю. Анненков в Италии встречал в нескольких городах рестораны с аналогичным названием. В "Квисисане", тем не менее, они старались не попасть в атмосферу "дым карамыслом", а присаживались к столику и "скромно" заказывали чай. Говорили они обо всем, дух "Квисисаны" располагал А. Ремизова к разнообразным шуткам. Он с одинаковой легкостью говорил и о войне, и о литературе, и о раскрашенных девицах, которые устроили в "Квисисане" свою "штаб-квартиру". Они подсаживались к завсегдатаям, стреляли по папироске, щебетали и отходили. А. Ремизов ласково называл их "кикиморами". Если же Ю. Анненков и А. Ремизов подолгу засиживались, то приходила жена Алексея Михайловича, "забрать его, - как она говорила, - за поздним временем". По-видимому, жизнь "прекрасных, но погибших созданий", как и в целом атмосфера, вряд ли здесь существенно отличалась от жизни в увеселительных садах. По воспоминаниям В. Никитина, петербуржец держался популярного романса Апухтина, давая хорошую наживу разнообразным эдемам.
Сердце ли рвется,
Ноет ли грудь,
Пей, пока пьется,
Все позабудь.
И здесь же складывался фольклор питейных заведений. "Веселящийся Петербург с честью поддерживал девиз "веселье Руси есть пити". Так говорили, например, "убить муху, чихнуть в хвост, окинуть душу, раздавить шельму". Нам предстоит зайти в "Квисисану", когда она еще находилась на своем старом месте, и проследить за жизнью ее обитателей. Как говориться: "Слабонервных и впечатлительных просим покинуть взлетную площадку".
Самому ресторану дал нелицеприятное описание один журналист. "По внешнему виду - это ресторанчик дурного тона с тухлыми котлетами на маргарине, разбитым пианино и жидким кофе". Но популярность этого заведения состояла вовсе не в изысках кухни, а в "культе плоти". Пожалуй, ни одного подобного заведения в городе больше не было. Ни одного, если не считать увеселительные сады типа "Новой Аркадии", "Аквариума" или "Вилла Родэ". Любопытный факт состоит в том, что по правилам "Квисисаны" вход туда женщин без сопровождения мужчин был запрещен. Те же правила существовали и в садах.
По-видимому, определенные правила приличия должны были соблюдаться и здесь. Более того, как ни парадоксально, но встретить здесь "золотую молодежь" было куда проще, чем в дорогих ресторанах. Точнее, они были и там, но "Квисисана" выступала жизнью "наизнанку". Это, если можно так сказать, была вторая (темная) половина их бытия. "К ресторану из театров прибывали все новые лица. Тут налицо весь "веселящийся Петербург". Костюмы модные, изысканные". Всматриваясь в посетителей, не можешь отделаться от впечатления, что все эти красивые и избалованные франты, прожигающие молодость в "Квисисане", находятся под сильным влиянием Дориана Грея и гедонистских принципов.
Но продолжим наблюдение. Толпа растет и стремится, во что бы то ни стало, попасть в "места обетованные". Несмотря на свой дюжинный рост, два "гайдука-швейцара" едва справляются с таким наплывом. "Не велено пущать. Местов нет!" - кричат они, но разве кого удержишь. Четыре комнаты сообщаются друг с другом: две большие и две маленькие. Все плотно заставлено столами, так что новые посетители должны пробираться по-над буфетом в другие залы. Столы уставлены вином, пивом, пирожками и антрекотами. Более того, как вспоминает все тот же журналист, "официанты кругом снуют с пивом". Художнику, который захотел бы изобразить завораживающую душу картину Содома и Гоморры в период их рассвета, не было нужды вчитываться в строки Библии или включать все свое воображение. Надо было просто зайти "убить муху" в "Квисисану". Сидели, где и как придется. Мужчины и женщины совершенно не стеснялись. Живописуют это следующим образом: "Ценят только мускульную силу, дородность, округлость, упругость форм, изящество, здоровье, страстность и выносливость". Женщин здесь было до 200-300, а мужчин в несколько раз больше. С негодованием очевидцы констатировали, что "все больны венерическими болезнями, здоровый человек - редкость. Но это только повод для гордости, так как в этой среде это модно".
Для подлинного искусства и этот мир таит вдохновение. И разве не проникновенно о нем сказал А. Блок в своей "Незнакомке", ставшей нарицательной в мире "ночных бабочек".
По вечерам, над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Эти строки способны вызвать самые устойчивые ассоциации с "Квисисаной". Из ресторана доносится разбитый женский голос "Жених узнал, что денег нет" и все подхватывают этот мотив.
"Квисисана" становилась местом регулярных встреч Ю. Анненкова с А. Ремизовым. По-видимому, не совсем ее "дух" был чужд их душевному настрою, хотя они никогда не участвовали в этой вакханалии. Таким предстает "Квисисана" в те далекие годы, когда подобные формы досуга петербуржцев не были чем-то из ряда вон выходящим и не преследовались никакими инстанциями. По истине "Mens sana in Quisisana"!
Просматривая адресную книгу "Весь Петербург" за 1908 год, находим другой адрес - Невский 46. По-видимому, ресторан был перенесен в здание Московского купеческого банка, перестроенное Л.Н. Бенуа. По воспоминаниям Д. Засосова и В. Пызина, в "Квисисане" стоял механический буфет-автомат, где за 10-20 копеек можно было получить салат, а за 5 копеек - бутерброд с бужениной. Его охотно посещали студенты и небогатая интеллигенция. Но это было уже тогда, когда сам ресторан был перенесен в новое место и считался рестораном I класса.
Что же касается судьбы этого заведения, то по одним сведениям оно просуществовал до 20-х годов, но по другим, "почило в Бозе" уже после событий 1917 года. Позже на его месте открылся ресторан "Нева".
Оставить свой отзыв: