Летняя жизнь пригородов Петербурга

Времяпрепровождение на дачах знати всегда сопровождалось особой феерией, до которых особенно охоча была Екатерина II. С другой стороны, эти дачи представляли для знати определенный источник дохода, как и трактиры на Петергофской дороге, коих, как частных, так и государственных, харчевен и прочих мест «раздробительной» продажи спиртных напитков было в изобилии. Точно также и сиятельные лица не брезговали отдавать свободные помещения дач под трактиры или устраивали специальные домики под кофейни, гостиницы.

Так, например, в Красной мызе Нарышкина существовал кофейный дом «Свеаборг». Тот же Свеаборг носил и другое название – трактир Енделя. Екатерина Дашкова, горячая поклонница Великобритании, организовала в 1805 году «Великобританский» трактир, а на даче Голицына летом устраивались маскарады.

Другой известный трактир на Петергофской дороге – «Красный кабачок». Ему была уготована долгая жизнь. Он просуществовал около двухсот лет и пользовался неизменной популярностью. Здесь одновременно, пусть и в разных помещениях, могли отдыхать, кутить и веселиться люди совершенно разного общественного положения: цари, министры, писатели, купцы.

Вот как описывает его астроном И. Бернулли: «В Красном кабаке мы обедали, здесь хорошая прислуга, сюда часто приезжали на пикник, особенно для того, чтобы поесть вафлей и попить меду». Причем дамы угощались вафлями разных видов – кто со сливками, кто с вареньем, а мужчины неизменно предпочитали солонину или телятину, запивая ее пуншем. По воспоминаниям современников, глинтвейн, наряду с пуншем, пользовался такой популярностью, что его выпивали за раз до 7000 стаканов. К концу XIX века заведение пережило свои лучшие годы, и «под занавес» его частыми посетителями были уже не принцы крови, а рабочие местных заводов и «лихие» люди всех мастей. Особенно примечательным явлением на той же Петергофской дороге стала серия регулярных садов, разбитых фаворитом Екатерины II Львом Александровичем Нарышкиным. Здесь им был организован сад «Баба», а напротив него - «Аглицкий сад», равного которому «вряд ли сыщется и в Англии». Здесь и там были расположены кегельбаны, качели и подобные им игры. Повсюду были построены увеселительные домики, в которых, как известно, можно было почитать газеты, а в других, для любителей рисования, была возможность воспользоваться camera obscura. В августе 1779 года там состоялся бал-маскарад, на который, однако, можно было являться и без масок. Вход был платным (по рублю серебром), но дамы от уплаты освобождались. Сады были открыты два раза в неделю и здесь даром раздавали прохладительные напитки.

Один из самых импозантных маскарадов на даче Нарышкина Левендаль был дан в июле 1772 года. В газетах сообщали следующее: «Для маскерада были распространены билеты и приглашены иностранные министры, именитое петербургское мещанство и купечество. Для чего была украшена роща, бывшая при даче. Звуки музыки раздавались и оглашали рощу, и каждое место было украшено особливого рода увеселениями. Остров, где находятся качели, был наполнен разными играми и позорищами. При осмотре большой пещеры, императрицу ждали актеры, изображавшие пасторальные сцены. Пастухи надзирали овец, а пастушки собирали цветы. Гора, на которой стояла пастушья хижина, при приближении к ней императрицы, расступилась, и вместо нее предстал храм Победы. Далее Екатерина проследовала к Китайскому урочищу, где все были одеты в китайские наряды и играли на разных инструментах. Меж домов была воздвигнута горка из морских раковин, разных камней и окаменелых растений. Потом был подан стол с кушаньем и десертом из редчайших плодов нынешнего времени года на 80 персон. Прочим, числом более двух тысяч, были накрыты отдельные столы. Затем был фейерверк, представлена была большая фигура Астреи, держащей в одной руке весы равенства, а в другой руке – рог изобилия. Когда щит догорел, в небо взвились тысячи ракет и увеселительных огненных шаров. Другим огненным явлением была колесница Феба, держащего вензельное имя императрицы. В заключение было дано несколько залпов из пушек».

В XVIII веке была заложена и другая, уже народная, традиция ежегодных первомайских гуляний в Екатерингофе. Только представьте себе, как тысячи карет, телег, двуколок тянутся в Екатерингоф, начинавшийся у Нарвской заставы недалеко от устья Фонтанки. Наряду с простым народом, сюда приезжали представители двора и дипломатического корпуса, так что при взгляде на Екатерингофский луг в мае или июне. Можно было заметить две группы гуляющих. По одну сторону аллеи раздавались хоры музыки и песенников, луга были заставлены столами с лакомствами: «пряничными сердцами», тещиными языками, вафлями и пышками - кипели самовары, кури-лись сигары. На лужайках вертелись карусели, раздавались присказки панорамщиков. Непременным атрибутом этих гуляний были катальные горы и представления «сергачей», бродячих поводырей с медведями. Но особый интерес вызывал у публики запуск воздушного шара, поднимаясь на котором воздухоплаватель обсыпал публику разноцветными конфетти или полевыми цветами. В другой стороне – совершенно иная картина. Все здесь было чинно и степенно и сюда едва доносилась музыка. После гуляний почтенная публика собиралась на чашку чая, устраивались партии в преферанс, музыка французской кадрили приглашала к танцам.

Было в Екатерингофе и еще одно развлечение. Большая часть петербургской публики, не живущая на дачах, в конце июня специально ездила в Екатерингоф любоваться на лагерь сенокосцев в красных рубахах и фесках. Здесь под звуки рожков и кларнета косили на природе рабочие местного табачного фабриканта, который специально для такого случая взял на откуп весь Екатерингофский луг.

С течением времени эти пригороды стали застраиваться промышленными предприятиями, так что традиция первомайских гуляний при Александре III постепенно замерла, однако неизменной популярностью среди служащих окрестных заводов пользовался трактир, открытый еще генерал-губернатором Санкт-Петербурга Милорадовичем в начале XIX века, который особенно ревниво старался улучшить Екатерингоф. Трактирщики изыскивали разные средства, чтобы заработать, так что вместо балов иногда содержатели трактиров предлагали лотерею для привлечения публики, «с разрешения их августейших величеств».

Если Екатерингоф был местом паломничества петербуржцев всех званий, а Гатчина часто посещалась представителями знати и позже превратилась в одно из популярнейших дачных мест, то Петергоф, как резиденция русских монархов, выделяется на общем фоне традиционных мест отдыха петербуржцев размахом и шумной известностью проводимых там празднеств.

В Петергофе, как и на дачах, устраивали маскарады. Астроном И. Бернулли вспоминал, что в один из вечеров «все были разодеты в домино. Среди менее знатных людей костюмы были проще, изображавшие отдельные нации Российской Империи. Около 10 часов вечера для каждого было подано угощение на длинных столах. Угощение винами и блюдами было прекрасным. При этом чудный мед, разных сортов пунш, чай, оршад и прочие - всего в изобилии. На этом маскараде имел я случай убедиться, как вообще пируют на Руси. Прежде чем идти за стол, хозяин и хозяйка подносили гостям чарку водки. Если приходили друзья, то хозяйка их целовала. Затем начинается пир. Сначала подавали холодные закуски: кушанья, студень, колбасу и всякого рода мяса, изготовленные с прованским маслом, луком и чесноком. Все эти кушанья остаются на столе с час или более. Затем идут супы, жаркое, и другие горячие блюда, а уж потом подают конфекты. За здоровье принимаются пить тотчас же из бокалов похожих на колокол. После пира я довольно долго наблюдал за тем, как императрица играла в макао, игру, которая стала очень популярной в Петербурге за несколько лет до этого».

Петергоф продолжал удивлять посетителей и в XIX веке. Он стал излюбленным местом проведения особых торжеств – тезоименитств лиц императорской фамилии. Знаменательным днем для петербуржцев того времени был 22 июля, день тезоименитства императрицы Марии Федоровны (супруги Александра III), сопровождающийся блестящим праздником в Петергофе.

В большом дворце назначался маскарад, для чего выдавались заранее билеты. Праздник начинался, как только темнело. Весело шумели пущенные фонтаны. Бесчисленная толпа собиралась смотреть фейерверк, с которого начинался сам праздник. По воспоминаниям очевидцев «зажигается одновременно более 50 тысяч огней: фонари, транспаранты, ступени каскада Золотой горы освещаемы снизу разноцветными бенгальскими огнями». Фонтаны беспрестанно выбрасывают красные, синие, желтые, золотые, серебряные струи, а бассейн меняет поочередно свои цвета». Ровно в час ночи выезжала царская фамилия на двусторонних дрожках кататься по освещенным аллеям сада. Только около 4 часов утра заканчивался праздник. Публика засыпала около фонтанов.

Довольно подробно в прессе освещалось и другое тезоименитство - 11 июля 1851 года праздновали именины великой княжны Ольги Николаевны. Иллюминация была устроена в соответствии с планом Петергофа. Огни иллюминации растянулись в двух направлениях – к Озеркам и Монплезиру. Весь портер перед дворцом вдруг осветился разноцветными огнями, и одновременно с этим вспыхнул огромный щит с вензелем августейшей именинницы. А затем полетели ракеты, римские свечи, бенгальские огни, звезды. Роскошные цветы на кустарниках сменились блестящими плодами, а дерн покрылся тысячами разноцветных камней. Нижний сад был иллюминован еще более впечатляюще. Две аллеи вели к павильону на Озерках, как бы между двумя стенами огня, которыми были освещены деревья вдоль аллей. Обе аллеи соединял единственный мост, который внезапно вспыхивал изумрудным огнем, а из ваз на небольших пьедесталах вырывалось пламя. На озере виднелись островки с горящим грунтом вместо дерна, на них красовались мраморные и бронзовые статуи, а по озеру плавала яхта, с которой доносилась музыка.

Но не всегда праздничные дни были безоблачны. Так, в 1846 году, ливень чуть было не затушил всю иллюминацию. На это Николай I сказал просто: «Пусть зажигают». Ходили слухи, что для этого из Кронштадта было вызвано десять тысяч матросов, которые вылили воду из четырех миллионов фонариков и залили скипидаром, вставив новые фитили. Праздник удался.

Путешествуя по пригородам, мы все более удалились от самого Петербурга, а между тем, летом жизнь кипела и в непосредственной близости от столицы. До тех пор, пока город не разросся, одной из любимых форм летнего отдыха горожан были гуляния на островах.

Оставить свой отзыв: